«Во имя Ружены Затковой да здравствует футуризм! Да здравствует футуристическая Прага!» Таким восклицанием завершил в декабре 1921 года один из своих пражских вечеров в театре имени Шванды поэт и автор первого манифеста футуризма Филиппо Томмазо Маринетти. Один из основоположников аэроживописи хотел таким образом представить чешскую художницу, в отличие от Чехии уже известную в Италии, на ее родине. Сегодня мы расскажем о судьбе и творчестве единственной чешской футуристки.
Ружена Заткова Увы, возвращение Ружены Затковой «домой» тогда не состоялось, и планам Маринетти, намеревавшегося организовать выставки работ Затковой в Праге и Берлине, не было суждено сбыться. В 1923 году художница, всего лишь в возрасте 38 лет, умерла от туберкулеза в Швейцарии.
Первая ретроспективная выставка работ Затковой, о которых похвально отозвался и Пабло Пикассо, открылась на ее родине лишь в апреле сего года, 88 лет после ее смерти, и продлится до конца июля. Залы Императорского манежа Пражского града населяют произведения, подтверждающие незаурядный талант их автора — картины, коллажи, ассамбляжи, (последние являются одним из самых прогрессивным художественных достижений своего времени), иллюстрации к библейскому жизнеописанию царя Давида или, например, скульптура Beranidlo.
Работы, сохранившиеся в частных собраниях коллекционеров Рима, Милана и Лондона (главным образом в семьях Маринетти и Затковых), выставлялись в Тюрине, Риме, Флоренции и Болонье. Она была известна, главным образом, за границей, так как большую часть своей непродолжительной жизни провела в Германии, Италии и Франции. Несмотря на то, что за нею закрепилось обозначение «футуристка», она не ограничивалась в своем творчестве рамками одного художественного направления и примеряла к холсту и бумаге различные техники.
Ружена Заткова родилась в Южной Чехии. В 1901 году, когда ей исполнилось 15 лет, семья перебралась в Прагу и Ружена вместе с ее сестрой Славой брали уроки рисования у тонкого пейзажиста Антонина Славичека. Предоставим слово куратору выставки и многолетней исследовательнице творчества художницы Алене Помайзловой:
«Ружена короткое время училась в Мюнхене – кстати, ее сестра Слава Заткова-Тондрова более интенсивно занималась живописью и известна как традиционный художник. В 1910 году Ружена вышла замуж за царского дипломата, служившего в Риме, Василия Хвощинского и уехала в Италию. Это был один из ключевых моментов, так как она таким образом покинула чешскую среду, ориентированную на французскую современную живопись и на кубизм. В Италии она ознакомилась с примитивной живописью Мештровича, постепенно также с футуристами и с русским авангардом».
Добавим, что не только с живописью Мештровича, но и с самим хорватским художником-наивистом, как и с Филиппом Маринетти – на выставке можно увидеть и один из его портретов работы Затковой, и с более широким кругом итальянских футуристов или, например, с правнучатой племянницей жены Пушкина, русской художницей-авангардисткой Натальей Гончаровой и Михаилом Ларионовым.
Независимость творчества Гончаровой и Ларионова вдохновляет чешскую художницу, утверждая ее в формулировке собственных взглядов на свободную природу искусства. В ходе гастролей русского балета в Италии Заткова познакомилась и с кругом Сергея Дягилева, Сергеем Прокофьевым и Игорем Стравинским. Стравинский посвятил чешской художнице свои «Подблюдные», четыре русские крестьянские песни для женского вокального ансамбля без сопрано на народные тексты (I — У Спаса в Чигисах, II — Овсень, III — Щука, IV — Пузище), а также писал ей письма. Изъявлял свои чувства по отношению к Затковой в музыке до этого и чешский композитор Витезслав Новак, бывший ее учителем. Ружена, признавался он позже, стала моей музой.
«Она ходила к Новаку на уроки фортепиано и он влюбился в нее и, согласно его мемуарам, написал несколько опусов, вдохновленных Руженой. Что же касается Стравинского, это были «Четыре крестьянские песни». Оригинал партитуры с посвящением Ружене не сохранился, однако здесь, на выставке, есть репродукция, опубликованная в 1920 году в журнальной версии – совершенно очевидно, что произведение действительно было посвящено ей. В каталоге, изданном к нашей выставке, также есть письма, которыми Стравинский и Заткова обменивались.
Следует сказать,что Ружена избегала обязанностей супруги дипломата. Она была очень свободомыслящей и создала вокруг себя определенное окружение людей искусства и посвящала себя именно всему этому».
Справедливости ради, однако, следует сказать, что ее супруг, Василий Хвощинский, живо интересовавшийся искусством, укрепил стремление Ружены в начале ее поисков собственного творческого пути стать настоящей художницей. Благодаря нему она также более глубоко ознакомилась с русским искусством.
Одним из ключевых произведений Ружены Затковой является смелая скульптура Beranidlo («Таран»), выполненная, кроме прочих материалов, из стекла и бумаги. Она, увы, не сохранилась. Продолжает Алена Помайзлова:
«Скульптура Beranidlo возникла в 1916 году – ничего подобного в чешском искусстве не было. Можно сказать, что она родилась отчасти на футуристических принципах, отчасти — на основе очень интимного отношения к природе, так как в создании этой скульптуры использованы природные метафоры: шумы, звуки, стук, влияние на среду».
Скульптура Beranidlo — вернее, реконструированный ее вариант, ныне украшает выставку работ, как мы уже упоминали, почти неизвестной на родине чешской художницы. Воссоздал «Таран» скульптор Михал Габриэл:
«Нам казалось очень заманчивым ее реконструировать, но потому что изначально скульптура была сделана из бумаги и мы не могли использовать те же материалы, так как никто не знал, в какой цветовой гамме они были, и, в целом, из каких материалов она была создана, что привело к многочисленным спорам, мы, главным образом, решили реконструировать форму. Сохранить основные пропорции и формы с тем, что будем использовать метод цифровой 3D-печати. То есть, скульптура создана таким образом, что человеческие руки ее не касались. В этой скульптуре для меня наиболее интересны отношения между пропорциями, форма и срастание элементов, которое там возникло».
«Это не назвать типично женским искусством, скульптуру Beranidlo или другие работы из материалов… Художница создала и другие скульптуры, но они не сохранились, как не сохранились и их фотографии. Это действительно не женская работа, она, в сущности, работала как мужчина», — полагает Алена Помайзлова.
1916 год, в целом, был для Затковой переломным – многие из настроений, созревавших в ее душе, находят свое воплощение в абстрактных формах. Под ее рукой рождаются циклы «Душевные состояния», декоративные композиции цикла под названием «Ощущения растений». В этот период она также принимает участие в спиритуалистических сеансах, на которые приходил и один из основоположников итальянского футуризма Джакомо Балла. После Первой мировой войны Заткова, из-за ухудшившегося состояния своего здоровья, поселяется в итальянской деревне, издали наблюдая за политическими переменами. Под влияниям крайней бедности, которую она видит вокруг, ее взгляды становятся более радикальными, что повлияет и на ее личную жизнь. Следует развод с мужем, и Заткова выходит замуж второй раз – за журналиста левого толка Артура Каппу, хотя ни развод, ни последующее бракосочетание, не были признаны итальянскими учреждениями.
У художницы была единственная дочь, рожденная в браке с Хвощинским, и в открытии нынешней выставки в Праге принял внук Р. Затковой. Что касается ее следа на художественной ниве, искусствоведам известно лишь примерно о трети работ Затковой, которой, к слову, в силу ее болезни также пришлось отказаться от многих творческих замыслов.
«Произведения Затковой еще разыскиваются, существует два каталога с названиями произведений, из них треть либо документирована фотографиями либо где-то существует. Однако две трети, о них никто ничего не знает – они, возможно, утеряны, уничтожены или еще найдутся, как знать», — с надеждой говорит А. Помайзлова, которая также отмечает, что Заткову не интересовали внешние эффекты бравурной живописи, а исключительно внутреннее содержание символов.
Разыскать работы единственной чешской футуристки было непросто, говорят организаторы пражской выставки. Эти произведения являются редкостью, они разбросаны по всему миру, и получить их для этой выставки во многих случаях было очень трудно — уже хотя бы по той причине, что они очень хрупкие и непригодны для перевозки.
Наталия Гончарова Причудливое совпадение: выставка работ Натальи Гончаровой проходит практически одновременно с первой выставкой работ на родине вдохновленной ею чешской футуристки Ружены Затковой, о которой мы рассказывали совсем недавно. Эти работы, вполне возможно, ведут теперь на земле чешской потусторонний диалог. О чем, однако, нам услышать не дано, посему вопрос куратору выставки Властимилу Тетиве. 
«Кошка» «В прошлом году, примерно в это же время, как сейчас, ко мне обратился знакомый, коллекционер предметов искусства, у которого много контактов — он часто, например, также ездит в Париж, и предложил мне возможность организовать в нашей галерее выставку работ Натальи Гончаровой. Я, конечно, согласился, но не верил тому, что в наших условиях выставка такого масштаба, о котором упоминалось, могла бы состояться. Однако появилась первая ласточка — в конце сентября минувшего года знакомый уже привез первых 80 работ этой значительной русской художницы из Парижа, где инициаторами, можно сказать, этого собрания работ Гончаровой стали Дени Базетто, которая как раз в это время готовила каталог «Резонет», и Жан Шавлен». 
«Велосипедист» «В этой серии было примерно 25 картин художницы, рисунки и зарисовки, отражающие, можно сказать, самые важные этапы ее творчества, к которым мы позже еще вернемся. И главное, что было для меня очень важным открытием – конволют эскизов Гончаровой к костюмам «Русского балета», импресарио которого был Сергей Дягилев – с ним Гончарову и ее мужа Ларионова связывала многолетняя дружба». 
Эскиз костюма к балету «Литургия»; Волхвы, хирувин, св. Андрей, 1915 «Так что этот конволют предстал перед нами в своей целостности. Как вы упоминали, это работы из частных коллекций, и что касается имени человека, который помог нам связаться с этими коллекционерами, я не могу его назвать по той причине, что стоимость всех этих работ очень высока и коллекция, которая ныне выставлена в нашем доме Вортнера, застрахована на сумму сотен миллионов крон. В связи с этим нами предприняты и повышенные меры предосторожности». 
«Я построил робота, а вместо рук у него – детали от ракеты, которую я строил по инструкции». 
