Городок

Сегодня мы будем слушать «Романтические пьесы для скрипки» Антонина Дворжака. Во второй части программы прозвучат произведения Леоша Яначека в исполнении успешного чешского скрипача Павла Шпорцла.

01-07-2012 02:15 | Либор Кукал

Павел Шпорцл Сегодня мы будем слушать «Романтические пьесы для скрипки» Антонина Дворжака. Во второй части программы прозвучат произведения Леоша Яначека в исполнении успешного чешского скрипача Павла Шпорцла.

Карловарский фестиваль пестрит оранжевыми фестивальными ленточками и оранжевыми пантерами. Изображающие символ фестиваля при жаре в 30 градусов самоотверженно носят пантерьи головы и синтетические лосины, не забывая при этом обнимать всех желающих, фотографироваться со всеми желающими и тискать детей. Что касается фестивальной аккредитации (Festival Pass), то ко второму июля ее получили 7 062 человека, из них 596 профессионалов киноиндустрии, 204 кинотворца и 559 журналистов.

Хелен Миррен (Фото: ЧТК) К утру понедельника было продано 56 533 билета на киносеансы, коих за три первых дня фестиваля было показано 115. Тот факт, что председателем жюри является Ричард Пеня, председатель нью-йоркского кинофестиваля и программный директор Film Society of Lincoln Center, сам по себе не афишируется, хотя он придает весу фестиваля намного больше, чем все актеры и актрисы вместе взятые. Но красная дорожка есть красная дорожка.

В этот раз по ней пройдутся такие дивы, как Хелен Миррен и Сьюзан Сарандон, которые получат очередные призы «за вклад». Британская дама Хелен Миррен явилась на первую фестивальную пресс-конференцию, с хвостиком, с обручем на голове, в простом синем платье. Свое опоздание объяснила тем, что ее задержал супруг. Сопровождавший ее Тэйлор Хэкфорд, президент Гильдии кинорежиссеров Америки, виновато покивал.

Хелен Миррен в фильме «Калигула» Она начинала карьеру в фильме в скандально непристойном фильме Тинто Брасса «Калигула», а позднее изображала на экране поныне живущую королеву Елизавету Вторую, за что и получила «Оскар». Что ж, она наполовину русская, это много объясняет. Елена Миронова, русская по отцу, заявляла, что ее нижняя половина – русская, а верхняя – английская. И англичане, и русские признают ее «секс-символом для интеллектуалов». Однако в фильме, который Миррен представляла на фестивале, она предстает далеко не секс-символом. Именно ее отвага играть грубую бескомпромиссную одинокую старую служанку – без косметики, в 67 лет, и делает из нее особу поистине венценосную. Ленту The door снял венгерский режиссер Иштван Сабо, который в прошлом году председательствовал в жюри карловарского фестиваля. В основу фильма легла книга Магды Сабо (не родственница режиссеру), в которой рассказывается о странных и близких отношениях писательницы и ее домоправительницы.

Хелен Миррен в роли Эмеренс «Роль Эмеренс была одной из моих самых сложных ролей, положа руку на сердце, возможно, и самой тяжелой. Думаю, что я чувствовала ответственность, ведь я изображала сюжет, который касается истории Центральной Европы и второй мировой войны. Все время мне казалось, что я недостаточно хороша для этой роли. Единственный огромный плюс – я играла совсем без макияжа. Обычно я провожу долгие часы в гримерной, а тут подготовки не надо было вовсе никакой. Пять минут и я готова сниматься. Это было прекрасно».

Хелен Миррен в фильме «Последнее воскресенье» Надо заметить, что в свое время Хелен Миррен играла в фильме «Последнее воскресенье» немецкого режиссера Майкла Хоффмана супругу Льва Толстого Софью. Женщину, которая пол века прожила с писателем, шесть раз переписав от руки «Войну и мир», а затем узнала о том, что муж собирается отречься от семьи, собственности и титула ради аскетизма, странствий и вегетарианства.

Хелен Миррен отвечает на вопрос «Радио Прага»: -Вы пополнили свою фильмографию еще одной блистательной ролью. Не могли бы вы сравнить фигуру Софьи Андреевны с персонажем Эмеренс. Какая роль далась вам проще?

-Для этой ленты был прекрасный сценарий, просто прекрасный. Вот мой муж подтвердит, что я не могу отказываться от роли, когда вижу такой сценарий. После роли Елизаветы Второй, после того, как мне приходилось без конца контролировать себя и загонять во внутренние рамки, играть Софью, исключительно эмоциональную, у которой все чувства — на ладони, было для меня отдыхом. Я получила огромное удовольствие, хотя эмоционально меня это вымотало. Очень интересное сравнить Софью с Эмеренс. Ведь Эмеренс – это тоже в своем роде королева. Так и не понятно, злая она или добрая, благородная и простая, жертва или героиня. Это требовало постоянных размышлений, тогда как играть Софью – это как прыгнуть с моста в воду – без раздумий принять ее в себя и все.

Хелен Миррен в роли Елизаветы Второй Естественно, вопросы возвращаются к роли Елизаветы – ведь за эту роль Миррен удостоилась премий не только «Оскара», но и премии BAFTA, «Золотого глобуса», а также кубка Вольпи на Венецианском фестивале за лучшую женскую роль. Фильм рассказывает о первых днях королевской семьи после трагической гибели принцессы Дианы:

-Во всем мире все знают, как королева выглядит, как ходит, как говорит. Я знала, что на мне – огромная ответственность. К тому же все, что касается королевы или королевской семьи, привлекает очень пристальное внимание. Мне кажется, что именно благодаря фильму отношение к королевской семье немного поменялось, это была переломная лента. Сейчас создается много подобных проектов, но в 2006 году это был первый. Я смотрела много съемок королевы, но еще я просматривала ее портреты, что меня немного успокоило. В отличии от Елизаветы Первой, которая блюла свой облик, Елизавета Вторая — гораздо более либеральна, она не вмешивается в художественный процесс, позволяя живописцам рисовать ее как они видят. И тогда я поняла, что я тоже – художник, как нарисую, так и будет. И как только я стала думать о своей роли в этом ключе, меня отпустил это священный ужас, который есть у каждого англичанина…

Карловы Вары продолжают дышать фестивалем, после показа каннских фильмов Давида Кроненберга, Дарио Ардженто и Михаэля Ханеке, на которые совершенно невозможно достать билеты, пришел черед российских картин, представленных на фестивале.

«В тумане» (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) Во-первых, каннская же лента Сергея Лозницы, получившая в Каннах приз ФИПРЕССИ. В прошлом году Лозница привозил в Вары свой игровой дебют – сильнейший фильм «Счастье мое». В этом году он показал нам картину «В тумане» — про белорусских партизан по книге Василя Быкова. Сам режиссер родом из Беларуси, и Быков в свое время благословил его на эти съемки. Показали картину «Дом» Олега Погодина, в которой играют Сергей Гармаш, Богдан Ступка, Лариса Малеванная, Владимир Епифанцев и Екатерина Редникова. Картина – о вырождении устоев, бесперспективности, моральных уродах и донских степях, в которых уже ничего хорошего нет – было да сплыло. Режиссер, собиравшийся посетить чешский курорт, в результате, не приехал.

«Трудно быть богом» (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) Состоялась премьера документального кино Павла Костомарова и Антуана Коттена, суть которой – часовой репортаж о съемках фильма «Трудно быть богом». Никто уже и не чает когда-то увидеть эту шедевральную ленту Алексея Германа. Мы так долго — лет десять уже? – представляли себе Ярмольника в роли Руматы Эсторского, что всем надоело. А Костомарову и Коттену – не надоело, они решили, как говорится, «постебаться», сняв кино о неснятом кино. Нет, съемки-то завершены, а теперь запасемся терпением – впереди пост-продакшн и монтаж еще на пару-тройку лет. Я напомню, что сценарий фильма был готов еще в 60 годы, и Герман не стал приступать к проекту «серые штурмовики», потому что в августе 1968 советские танки вошли в Чехословакию.

Хелен Миррен (Фото: ЧТК) На этом российское участие на фестивале, к сожалению, заканчивается. Впервые за многие годы в главном конкурсе нет ни одной русской ленты. Почему это так, мы обсудим в ближайшей рубрике.

А пока вернемся к Хелен Миррен, поскольку Карловы Вары продолжают говорить о том, как на торжественном открытии 47 фестиваля задорная британская дама русского происхождения прицепилась к фестивальному директору Йиржи Бартошке, критикуя его за небольшой процент женского кино на фестивале. Бартошка не знал, что ответить, и Миррен потребовала обещания, что когда она приедет в следующий раз, чтобы женщин режиссеров было как минимум 50 процентов. А лучше – 75.

Хелен Миррен (Фото: Барбора Кментова) «В киноиндустрии работает много женщин, это правда, но их недостаточно на экране в серьезных ролях, их недостаточно в киноштабах, мало режиссеров-женщин. Сценаристам я всегда говорю: «Напишите эту роль для мужчины и дайте исполнителю женское имя». Я не жалуюсь на то, что в кинодрамах мало женщин, я жалуюсь на их роль в жизни. Потому что если женщины будут иметь большие, плодотворные, мощные роли в жизни, автоматически они получат их и в кино».

-А вы не хотели бы попробовать стать режиссером, раз вы так поддерживаете женщин-режиссеров? Не хотели бы поработать по ту сторону камеры?

-Я занималась этим, в самом деле. Режиссировала короткие получасовые фильмы на американском телеканале. Я обожаю этот процесс. Это потрясающая ведь работа! Я могла бы это делать, тем более, что у меня в спальне такой прекрасный советчик находится…Но, но, но…Я актриса, это моя судьба, мне нравится быть актрисой, единственное, что я могу сделать для отважных женщин-режиссеров – изо всех сил их поддержать и приободрить.

Хелен Миррен в фильме «Девочки с календаря» Хелен Миррен знаменита тем, что с легкостью обнажается на экране. В 58 лет она снималась топ-лесс в фильме «Девочки с календаря». Когда она сказала, что раздеться для нее так же просто, как выпить стакан сока. Откуда такая легкость? Хелен, получившая от английской королевы титул Дамы Ордена Британской Империи, который равнозначен рыцарскому, когда-то была хиппи. Она поясняет:

«Это же страшно, что в киноиндустрии в принципе жестокость и насилие являются намного более приемлемыми, чем сексуальность и нагота. Нам это показывают? Уверяю вас, люди, которые делают кино, показывают вам только то, что вы хотите видеть. Это значит, что вы хотите срывать покровы, обнаруживать в человеческой природе все уродливое. Нужно нам самим задуматься над этим и всмотреться в себя».

Тейлор Хэкфорд (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) На съемках фильма «Белые ночи» актриса завела роман с Тейлором Хэкфордом, предупредив его о том, что никогда не выйдет за него замуж. В результате они женаты, и оба наперебой рассказывают о судьбоносной для них ленте.

Тейлор Хэкфорд, снявший такие фильмы, как «Офицер и Джентльмен», «Адвокат дьявола» и «Рей», в ленте «Белые ночи снимал» не только Миррен, он снимал там Михаила Барышникова и Изабеллу Росселини. Фильм считается образцом трактовки образа России западом в эпоху идеологической конфронтации.

Рассказывает Тейлор Хэкфорд:

«Белые ночи» «Белые ночи» мы снимали во многих странах – в Шотландии, Португалии, Финляндии, в Сибири. В то время я поехал один с камерой в Ленинград, ходил и снимал все, что вижу, чтобы запомнить этот город. Знаете, старая часть Хельсинок перекликается с русской архитектурой, но Ленинград – лучше! Я мог сидеть и часами на него смотреть. Кроме того, я встретил там свою будущую жену, а ведь у меня в то время были другие отношения…

Хелен Миррен:

Хелен Миррен (Фото: ЧТК) -У меня тоже были другие. Да, и для меня этот фильм был важным. До этого я не снималась в картинах, касающихся России, хотя голливудские режиссеры приглашали меня на подобные роли из-за моего русского акцента.

Как в меню карловарского фестиваля попала картина «Что это за фильм о любви…» британского режиссера Марка Казинса, да еще и в главную программу… об этом стоит подумать. Знакомьтесь, Марк Казинс – по происхождению ирландец, бывший директор Эдинбургского кинофестиваля, неутомимый популяризатор кино, сценарист, оператор и сам себе режиссер. Уверяю вас, что вы вряд ли любите кино больше, чем Марк Казинс.

Марк Казинс (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) В частности, совместно с Тильдой Суинтон он основал фонд «8 ½». Дети или их родители, зарегистрировавшись на сайте Фонда, смогут выбрать понравившуюся им картину, а в день, когда ребенку исполнится восемь с половиной лет – дата своеобразного рождения кинематографа – на почте его будет ждать подарок, DVD с фильмом. В прошлом году с той же Суинтон он провел недельный киномарафон по шотландским деревушкам, в которых показывали фильмы. Все необходимое оборудование для просмотров Суинтон и Казинс в буквальном смысле тащили на себе, и местные жители, наблюдая такую процессию, поначалу думали, что это демонстрация протеста.

«История фильма: Одиссея» (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) О том, как Казинс фанатеет от кинематографа можно судить даже по названиям его лент: «Сцена за сценой: Роман Полански», «Сцена за сценой: Стив Мартин», «Мувидром», «Кино -повсюду», «История фильма: Одиссея» (сериал). Свежеиспеченную новинку Казинс привез в Карловы Вары – ленту под названием «Что это за фильм о любви…» На протяжении всей ленты Казинс признается в любви к Сергею Эйзенштейну. Да так страстно, так многообразно и пылко, что, в конце концов, Эйзенштейн даже отвечает ему с того света. По-русски и матом.

Сергей Эйзенштейн Лента снята любительским фотоаппаратом, затраты на нее составили меньше десяти долларов. Сюжет таков. Марк за каким-то чертом прилетает в Мехико-сити и не знает, как ему убить три дня, валяется в гостинице, отжимается, размышляет. И тут его осеняет! Ведь его кумир, советский режиссер Эйзенштейн снимал до не доснимал фильм «Да здравствует Мексика!». Тут же Марк поднимается с постели, в ближайшей точке распечатывает фотографию Сергея Михайловича, ламинирует ее и принимается ходить по улицам Мехико-сити, неся перед собой фотографию и разговаривая с ней. Все это тщательно фиксируется любительской камерой.

Потом зритель в подробностях, с текущей сукровицей и кровью, видит, как снимается пленка со свежей татуировки на руке режиссера с фамилией Eisenstein. Марк детально анализирует понятие экстаза, размышляя, что имел в виду Эйзенштейн, описывая Мексику как «экстатическую страну». Он вспоминает, как, проезжая с подругой, через выжженную пустыню сатурнического вида, он не нашел ничего, как снять штаны и бегать. В буквальном смысле – Марк понял, что Эйзенштейн был настолько внутренне свободен, настолько талантливо изображал обнаженное тело, что пробежка голышом вдоль кактусов показалось ему лучшим подарком великому кинематографисту. Снимала его подруга. Что она думала по этому поводу, Марк в ленте не отразил.

История фильма: Одиссея» (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) Критики называют ленту, снятую за три дня, поэтическим размышлением. Там и правда, очень много постмодернистских аллюзий, цитат и стихов. Особенно хороша концовка – на 78 минуте ленты восхищение Эйзенштейном слегка уступает место восторгом по поводу прогулок Вирджинии Вульф. Потом главное действующее лицо, то есть, Марк Казинс, превращается в женщину, и, наконец, в оленя. На этом ряд чудесных превращений окончен.

Марк появился на презентации в юбке, то и дело обмахивая ведущего и переводчика заламинированной фотографией Сергей Михайловича – и правда, в надувном кинотеатре, где проходила премьера, было очень жарко.

Он ответил на вопросы «Радио Прага»:

Сергей Эйзенштейн -Марк, вы не могли бы в двух словах объяснить, чем конкретно вас так очаровал Сергей Эйзенштейн?

-Я всегда думал, что Эйзенштейн был очень идеологическим и пропагандистским режиссером, но потом, когда я посетил квартиру его жены, посмотрел на его вещи, пообщался с людьми, знавшими его, я поняла, что он был великим гуманистом. Его работа мало того, что талантлива, она идет от сердца. Так что я поменял мнение о нем, и татуировка на моей руке – это извинение ему за мое заблуждение.

-Когда Сергей Эйзенштейн обращается к вам в ответ на ваш фильм, он желает вам больше татуировок. Вы последуете этому совету?

Вирджиния Вульф -Да, я хочу много татуировок. Думаю, что следующей будет Вирджиния Вульф.

-Мне кажется, что энергия, с которой вы сняли вашу ленту, свидетельствует о том, что Сергей Эйзенштейн научил вас быть счастливым…

-Что-то в этом роде. Когда читаешь его книги, смотришь его фильмы, они то о России, то о радости… Он умудрился в нескольких книгах описать все, что может быть в жизни и связать это со всем. Главное – это ощущение радости, которую он ощущал, вылавливал везде – в людях, в красках, в музыке, в архитектуре, в еде. Он выражал что-то, что он знал, что существует, он создавал это вокруг себя. Хотя, вероятно, в СССР, это было не так просто сделать. Он жил на полную катушку и нашел способ отразить это в своей работе.

Марк Казинс (Фото: Film International) -Вы думаете, что радость нельзя задушить? Это происходит с каждым ребенком, когда он вырастает…

-Радость -глубоко внутри вас. Ее невозможно задавить ни режиму, ни социуму, ни правительству. Можно ограничить, поставить рамки, но сила жизни, joie de vivre все равно прорвется. Ощущение с которым Эйзенштейн описывал других людей, пейзажи…оно было таким богатым и мощным, нельзя было уничтожить. Выхватить эту радость и изобразить ее – вот была его главная заслуга.

-Вам не кажется, что то, как вы сравниваете ваши кадры с кадрами Эйзенштейна…это немного…чванливо…

-О, я подчеркивал в фильме, что я шучу, делая такие глупые вещи. Разумеется, они глупые, потому что я не обладаю тем талантом, что он. Я это специально сказал, чтобы удостовериться в том, что зрители поймут меня правильно. Но знаете, что самое классное в природе человеческой фантазии? Я действительно могу себе представить дружбу с этим человеком. Я могу это сделать, и я счастлив.

Не успел закончится московский кинофестиваль, как начался карловарский. Сегодня мы говорим об этом с кинокритиком, фамилию которого любят склонять шутники из передачи «Прожекторперисхилтон», потому что его зовут Стас Тыркин.

Стас Тыркин (Фото: Film New Europe) Более десяти лет он работает в газете «Комсомольская правда», по-комсомольски правдиво освещает все ведущие кинофестивали мира, на протяжении многих лет является членом отборочной комиссии фестиваля немецкого кино в Москве. Был членом жюри фестивалей в Вильнюсе и Локарно, а также интернет-фестиваля myFrenchFilmFestival.com. Мы встретились со Стасом Тыркиным в гостинице «Термал» после того, как Стас посмотрел ретроспективу фильма Жан-Пьера Мелвиля «Самурай» с Аленом Делоном.

-Из того, что вы уже видели, было что-нибудь выдающееся?

-Выдающееся сейчас очень редко встречается в кинематографе. Карловы Вары хороши не тем, что здесь можно что-то выдающееся увидеть. Карловы Вары – через месяц после Канн. Так все выдающееся идет в Канны. В конкурсе здесь едва ли можно ожидать каких-то страшных шедевров. Просто потому что их в мире очень маленькое количество, их не хватает на три ведущих фестиваля. А Карловы Вары дают панораму и того, что происходит в странах бывшего соцблока, и более широкую картину, и ретроспективы.
Карловарский фестиваль (Фото: Барбора Кментова) Я всегда сравниваю карловарский фестиваль с московским, потому что они следуют один за другим, а сейчас даже накладываются. Я всегда теперь уезжаю из Москвы на два дня раньше, чтобы быть здесь. Уже поэтому можно судить о том, какой фестиваль мне более интересен. По сравнению с тем, что творится в Москве, карловарский фестиваль – это Настоящий Кинофестиваль.

-А ну давайте сравним. Я понимаю, что уже даже журналисты разделяются, потому что им приходиться выбирать между одним и вторым…

— Это точно, все едут в Карловы Вары.

-А в плане вообще конкуренции?

-Москва полностью проигрывает по всем параметрам. Начиная от количества зрителей.. Что-то в районе 80 тысяч – это официальные цифры, которыми страшно гордится Михалков. В Карловых Варах – 130 000, при том, что Москва – один из крупнейших городов мира, а Карловы Вары – соответственно – один из самых маленьких. Можно сравнить по части интереса зрителей, по части интереса прессы. Если взять вот эту брошюру Who is where, огромные листы людей – из Англии, Швейцарии. Америки. В Москве даже нет такого каталога, потому что то, что вы увидите, это будет страшно. Главное, что, может, кто-то и приехал бы, потому что интерес к Москве присутствует, прямо скажем, но они никого не приглашают, им просто это не надо. Это такой междусобойчик. Я переписываюсь на Фейсбуке с режиссером, ее зовут Майя Милош, у нее здесь фильм «Клип». Это такая сканадальная сербская лента, за гранью порнографии про 14-летнюю девочку, про то, что вот реально происходит в этом возрасте. Ее даже не пригласили в Москву. Она собирает призы по всему миру – от Роттердама до Буэнос-Айреса. Она сейчас в Мюнхене и не планировала приехать в Карловы Вары, но я ей написал, насколько здесь прекрасно, и она теперь собирается.
Ричард Пена — директор нью-йоркского кинофестиваля (Фото: Сьюзан Сермонета, Creative Commons 3.0) Моксва – это междусобойчик для своих. Здесь прекрасное отношение к фильм-мейкерам. Вся киноиндустрия здесь у вас! В Москву они не ездят в принципе! В этом году впервые, но даже вне рамок фестиваля придумали такую программу, по которой приглашали американских прокатчиков и специально им показывали русское кино. Но это совершенно отдельная нефестивальная история.
Посмотрите, у вас председатель жюри не какая-нибудь звезда, которая в кино ничего не понимает, а директор нью-йоркского кинофестиваля, президент Линкольн-центра. Он –куратор, он в теме. Карловы Вары не бегут вот за этим «Ой, у нас в жюри старлетка, которая ничего не соображает». Это реальные люди, от которых пойдет word of mouth, положительные какие-то…

Фото: Барбора Кментова -Вибрации…

-Да, Good Vibrations. Положительное отношение к критикам. Правда же, если я напишу кругом, что это очень плохо, то вся Россия будет думать, что это очень плохо…Они понимают, и на открытии сажают меня в третий ряд. На МКФ – это страшная вещь. Я, во-первых, туда не хожу и не хочу там никого видеть. В этом году они всех иностранных кинематографистов, кто приехал на конкурс, посадили на открытии на балкон. А партер они держат для своих – для гинекологов, стоматологов, элиты общества. И вся эта «элита» в результате не пришла. Весь партер был пустой, и первый канал не знал, как это показывать. В общем, это страшно местечковое событие. Иногда московский и карловарский конкурс по уровню находятся рядом, хотя ч считаю, что здесь все равно лучше.

Эва Заоралова и Карел Ох (Фото: Барбора Кментова) -Вы связывали слабое российское участие в этом году из-за того, что сменился программный директор, что там новая политика…Но в прошлом-то году, когда уже Карел Ох занял место Заораловой, в главном конкурсе было российское кино. И в других секциях…

-Да, было много. Но я же говорю, разворачивается медленно, перемены настают постепенно. Я думаю, что можно было выбрать, конечно, что-то из России. И на «Кинотавре» был неплохой год, насколько я могу судить. Хотя я туда тоже не езжу, а предпочитаю западные мероприятия. Конечно, при желании можно было выбрать. Несложно найти фильм, который лучше, чем «Бедуин». Небольшой это шедевр. В прошлом году в второй программе было три фильма, в этом году – ни одного. Я считаю, что это их право. Куратор формирует картину кино, какой он ее видит. Ему нужно дать карт-бланш.

Марко Мюллер -Но это не отражает панораму и заявленную нишу…

-А вот он считает, что отражает. В этом году он не увидел ничего хорошего в российском кино. Это же культурная политика. А может они кого-то приглашали, а те не хотели в Карловы Вары и ждали Венецию. И не дождутся ее никогда. Но это – их проблемы. Масса всяких нюансов и обстоятельств. Конечно, исторически и географически русское кино должно здесь быть. Но вот они посчитали, что такой неурожайный год. И в следующем году такое может быть. Всегда очень много зависит от личности программного директора. Вот Берлин, который считался местом встречи востока и запада, там всегда было очень много русских картин. Потом сменился директор, их стало меньше и меньше, и далеко не всегда они стали попадать в конкурс. В то же время в Венеции Марко Мюллер был большим поклонником русского кино. Знал русский язык, постоянно таскался в Москву, и чуть ли не каждый год в Венеции что-то появлялось. И в конкурсе – обязательно. И они выдергивали со скандалом фильмы из «Кинотавра», потому что у них должны быть только мировые премьеры. Сейчас Мюллер ушел в Рим, и я уверен, что в Риме теперь будет много русских фильмов.

Мы продолжим беседу со Стасом Тыркиным в одной из ближайших рубрик. Там мы еще поругаем московский кинофестиваль и похвалим карловарский, обсудим российские картины, представленные на фестивале и поговорим о современном чешском кино глазами московского критика.