Как в меню карловарского фестиваля попала картина «Что это за фильм о любви…» британского режиссера Марка Казинса, да еще и в главную программу… об этом стоит подумать. Знакомьтесь, Марк Казинс – по происхождению ирландец, бывший директор Эдинбургского кинофестиваля, неутомимый популяризатор кино, сценарист, оператор и сам себе режиссер. Уверяю вас, что вы вряд ли любите кино больше, чем Марк Казинс.
Марк Казинс (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) В частности, совместно с Тильдой Суинтон он основал фонд «8 ½». Дети или их родители, зарегистрировавшись на сайте Фонда, смогут выбрать понравившуюся им картину, а в день, когда ребенку исполнится восемь с половиной лет – дата своеобразного рождения кинематографа – на почте его будет ждать подарок, DVD с фильмом. В прошлом году с той же Суинтон он провел недельный киномарафон по шотландским деревушкам, в которых показывали фильмы. Все необходимое оборудование для просмотров Суинтон и Казинс в буквальном смысле тащили на себе, и местные жители, наблюдая такую процессию, поначалу думали, что это демонстрация протеста.
«История фильма: Одиссея» (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) О том, как Казинс фанатеет от кинематографа можно судить даже по названиям его лент: «Сцена за сценой: Роман Полански», «Сцена за сценой: Стив Мартин», «Мувидром», «Кино -повсюду», «История фильма: Одиссея» (сериал). Свежеиспеченную новинку Казинс привез в Карловы Вары – ленту под названием «Что это за фильм о любви…» На протяжении всей ленты Казинс признается в любви к Сергею Эйзенштейну. Да так страстно, так многообразно и пылко, что, в конце концов, Эйзенштейн даже отвечает ему с того света. По-русски и матом.
Сергей Эйзенштейн Лента снята любительским фотоаппаратом, затраты на нее составили меньше десяти долларов. Сюжет таков. Марк за каким-то чертом прилетает в Мехико-сити и не знает, как ему убить три дня, валяется в гостинице, отжимается, размышляет. И тут его осеняет! Ведь его кумир, советский режиссер Эйзенштейн снимал до не доснимал фильм «Да здравствует Мексика!». Тут же Марк поднимается с постели, в ближайшей точке распечатывает фотографию Сергея Михайловича, ламинирует ее и принимается ходить по улицам Мехико-сити, неся перед собой фотографию и разговаривая с ней. Все это тщательно фиксируется любительской камерой.
Потом зритель в подробностях, с текущей сукровицей и кровью, видит, как снимается пленка со свежей татуировки на руке режиссера с фамилией Eisenstein. Марк детально анализирует понятие экстаза, размышляя, что имел в виду Эйзенштейн, описывая Мексику как «экстатическую страну». Он вспоминает, как, проезжая с подругой, через выжженную пустыню сатурнического вида, он не нашел ничего, как снять штаны и бегать. В буквальном смысле – Марк понял, что Эйзенштейн был настолько внутренне свободен, настолько талантливо изображал обнаженное тело, что пробежка голышом вдоль кактусов показалось ему лучшим подарком великому кинематографисту. Снимала его подруга. Что она думала по этому поводу, Марк в ленте не отразил.
История фильма: Одиссея» (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) Критики называют ленту, снятую за три дня, поэтическим размышлением. Там и правда, очень много постмодернистских аллюзий, цитат и стихов. Особенно хороша концовка – на 78 минуте ленты восхищение Эйзенштейном слегка уступает место восторгом по поводу прогулок Вирджинии Вульф. Потом главное действующее лицо, то есть, Марк Казинс, превращается в женщину, и, наконец, в оленя. На этом ряд чудесных превращений окончен.
Марк появился на презентации в юбке, то и дело обмахивая ведущего и переводчика заламинированной фотографией Сергей Михайловича – и правда, в надувном кинотеатре, где проходила премьера, было очень жарко.
Он ответил на вопросы «Радио Прага»:
Сергей Эйзенштейн -Марк, вы не могли бы в двух словах объяснить, чем конкретно вас так очаровал Сергей Эйзенштейн?
-Я всегда думал, что Эйзенштейн был очень идеологическим и пропагандистским режиссером, но потом, когда я посетил квартиру его жены, посмотрел на его вещи, пообщался с людьми, знавшими его, я поняла, что он был великим гуманистом. Его работа мало того, что талантлива, она идет от сердца. Так что я поменял мнение о нем, и татуировка на моей руке – это извинение ему за мое заблуждение.
-Когда Сергей Эйзенштейн обращается к вам в ответ на ваш фильм, он желает вам больше татуировок. Вы последуете этому совету?
Вирджиния Вульф -Да, я хочу много татуировок. Думаю, что следующей будет Вирджиния Вульф.
-Мне кажется, что энергия, с которой вы сняли вашу ленту, свидетельствует о том, что Сергей Эйзенштейн научил вас быть счастливым…
-Что-то в этом роде. Когда читаешь его книги, смотришь его фильмы, они то о России, то о радости… Он умудрился в нескольких книгах описать все, что может быть в жизни и связать это со всем. Главное – это ощущение радости, которую он ощущал, вылавливал везде – в людях, в красках, в музыке, в архитектуре, в еде. Он выражал что-то, что он знал, что существует, он создавал это вокруг себя. Хотя, вероятно, в СССР, это было не так просто сделать. Он жил на полную катушку и нашел способ отразить это в своей работе.
Марк Казинс (Фото: Film International) -Вы думаете, что радость нельзя задушить? Это происходит с каждым ребенком, когда он вырастает…
-Радость -глубоко внутри вас. Ее невозможно задавить ни режиму, ни социуму, ни правительству. Можно ограничить, поставить рамки, но сила жизни, joie de vivre все равно прорвется. Ощущение с которым Эйзенштейн описывал других людей, пейзажи…оно было таким богатым и мощным, нельзя было уничтожить. Выхватить эту радость и изобразить ее – вот была его главная заслуга.
-Вам не кажется, что то, как вы сравниваете ваши кадры с кадрами Эйзенштейна…это немного…чванливо…
-О, я подчеркивал в фильме, что я шучу, делая такие глупые вещи. Разумеется, они глупые, потому что я не обладаю тем талантом, что он. Я это специально сказал, чтобы удостовериться в том, что зрители поймут меня правильно. Но знаете, что самое классное в природе человеческой фантазии? Я действительно могу себе представить дружбу с этим человеком. Я могу это сделать, и я счастлив.