Сегодня мы поговорим о различиях в стиле жизни. О различных подходах к работе, кино и деловым предложениям с режиссером долгожданного фильма «Поколение «Пи» Виктором Гинзбургом. Этот фильм был отмечен жюри 46 Карловарского кинофестиваля, где и состоялась мировая премьера ленты. В России она была в апреле.
Виктор Гинзбург (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) Мы встретились с Виктором в кафе. Он по-американски белозуб, в шортах и сигарой в руке. Виктор эмигрировал из СССР в США в 1974 году, будучи 15-летним мальчиком. Википедия называет его американским режиссером и клипмейкером. Он впервые вернулся в Россию как турист в 19990 году, а на следующий год он приехал туда уже по работе -снимать подпольное кино для «Плейбоя». С тех пор он укоренился в России и теперь он делает русское кино по-американски. И рассказывает о том, каково это.
— Вау, конечно, я был образован и вырос как киношник в Америке. Поэтому мне близка нью-йоркская school of filmmaking – андеграунд такой. Взял камеру, пошел, наснимал, смонтировал. Своими руками. Но американский кинематограф — он бесконечен, там есть такой гигантский диапазон… Наверное, ближе всего мне американец по фамилии Кубрик. Хотя большинство своих фильмов он сделал в Европе в конечном итоге… Конечно, американская школа дает очень многое. Вот та жесткая школа, которую я прошел в рекламном бизнесе, в музыкальном бизнесе и клипах, невероятно дисциплинирует. Как снять вовремя, в рамках бюджета и очень круто. Потому что если ты не снимешь круто, то ты не получишь следующую работу, все очень просто. Это классическая американская борьба за выживание, которая максимизирует твои ресурсы — человеческие и творческие, — на этом построена американская философия жизни. Это естественно распространяется и на кинематограф. Для меня мой каждый съмочный день – это мой послдений съемочный день, это я уже знаю на уровне подкорки. Если я сейчас не выжму из себя все, я останусь недоволен собой, понимаете? Может быть, в этом есть какая-то американская составляющая, возможно. Технологическая составляющая, да, наверное, она присуствует. Ремесло – как снять очень сложную рекламу за очень короткое время, на какой скорости это все происходит, с какой яростью это происходит – этому всему меня научила жесткая американская школа. А с эстетической точки зрения я не привязан к амениканской эстетике, я не знаю, что это такое.
— Почему вас раздражает российское кино?
Виктор Гинзбург (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) — Потому что в нем есть лишь два жанра. Первый – это то, что вы назвали фестивальным кинематографом, кино, которое практически делается для запада и для узкого круга фестивальщиков, которое это кино воспринимает как данное. Жанровость вот этой овсянки… ПсевдоТарковский стал таким русским фестивальным брендом сегодняшнего дня. Это кино не смотрят в России, оно никому не интересно, оно искусственно, там нет правды. Там нет ни правды, ни интертеймента. Или там, может быть, очень много правды, которая никому не интересна. Если нет интертеймента, очень сложно эту правду переваривать. В этом смысле мне кажется, российское кино переживает некий кризис. А вторая сторона этой медали – то, что называется «продюсерским кино». Это уникальная российская терминология – «продюсерское кино». Это такая имитация Голливуда, которая, в общем-то, такая дешевка, на которую люди ходят все меньше и меньше, поэтому доля в прокате российского кинематографа упала за последние пять лет с 37 процентов до 17. Русские зритель отвернулся от русского кино. Его уже столько раз обмынывали рекламными кампаниями, обещаниями, он устал, и он идет на голлливудский фильм, потому что он знает точно, что он получит за свои 10 долларов.
Наряду с профессиональными актерами (Михаил Ефремов, Анрей Панин, Владимир Меньшов) Гинзбург набрал не-актеров. И их очень много – радио- и телеведущий Александр Гордон, певец Сергей Шнуров, спортсмен Олег Тактаров, переводчик Василий Горчаков, телеведущая Юлия Бордовских, художник Павел Пеперештейн, журналист Леонид Парфенов, шоумен Роман Трахтенберг. Почему столько непрофессиональных актеров? Оказывается, здесь тоже виной стиль жизни.
Виктор Гинзбург (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) — Я просто замучил гигансткое количество людей, я замучил пробами сотни аткеров, я не мог найти актера, который мог бы сыграть наркобуддиста Гиреева. Думаю, если бы у меня этот кастинг был в Лос-Анджелесе, у меня была бы очередь актеров, которые могли сыграть такого персонажа. Актеры, которые принимали ЛСД, которые несут с собой некий жизненный опыт, у которых в глазах он есть. В России мне было очень сложно найти такого человека, я эту роль переснимал три раза. Беспрецедентное событие в кино, когда переснимается сцена вообще. В конечном итоге я выбрал непрофессионального акетра, Сергея Шнурова, это музыкант, рок-н-ролльщик, очень талантливый человек. И вот его глаза меня устроили.
— А почему в России мало таких людей?
(Смеется)
— Почему в России мало людей, которые принимали ЛСД? Хороший вопрос. Россия совсем недавно открылась миру, и великий совок до сих пор держит гигантское количество людей в своих цепких лапках – психологически. Поэтому непросто даже найти актера, который может сыграть, например, крутого умного космополита. Потому что их нет. Очень мало настоящего контакта со внешним миром у россиян. До сих пор это в чем-то очень закрытое общество. А в актерском сообществе царит невероятная халтура. Актеры не вкладыются в свою работу, потому что потеряна романтика, никто не верит в искусство, в настоящее кино, это все уже прошло, и всем плевать. В чем-то кино мое об этом. Общество консюмеризма, отсутствие ценностей, которое сейчас царит в России, оно просто поразительно. Кризис.
А вот с брендами в России оказалось работать проще. Разумеется, без них невозможно было бы снять «Покление Пи».
— Я обратился к брендам, потому что в любом случае без их участия этот фильм был бы невозможен, потому что они играют сюжетообразующие роли в фильме и без метафоры «Кока-Кола», когда главный герой в конце, получив власть, говорит поменять всю пепси-колу на кока-колу в буфете, это гигансткая метафора всего его пути. И другие бренды в меньше или большей мере все играют именно роли. Будь это Харди-Дэвидсон – «сколько еще Давидзонов будут ездить на наших харлеях?», — поэтому без них невозможно было бы снять фильм. И когда я к ним пришел просить права использования их логотипов, мы встретили благоприятное отношение, и это вылилось в существенную часть бюджета, которую мне обеспечили именно ведущие бренды мира. То, что они находились на территории Росси, сделало их более подвижными и экспериментальными. Если бы я пришел к тем же брендам в Лос-Анджелесе, они бы хотели утвердить сценарий, секундомеры, крупный план логотипа ровно на пять секунд и так далее. Изначально я сказал – этого в этом фильме не может быть, никаких правил продакт-плейсмента. Потому что product placement is a dirty word. Я не могу оскорблять зрителя вашим продуктом. Ваш продукт может в этом фильме только развлекать зрителя, вы можете подарить зрителю улыбку и это лушче, чем впаривать ему в лоб очередную вашу теорию позиционирования на текущий год.