В последней рубрике «Богема» («Цыганский вопрос впустили в золотую часовенку») мы рассказывали вам о новой постановке на подмостках Национального театра, политическом кабаре «Мой сосед, мой недруг». Оно затрагивает проблемы, связанные с конфликтами общества с неприспосабливаемыми социальными группами, в данном случае — с цыганами. Об этом мы беседовали с режиссером постановки Викторией Чермаковой.
Режиссер Виктория Чермакова (Фото: ЧТ24) Сколько времени вы готовили постановку?
«Ко мне с просьбой о постановке обратились полгода тому назад, а что касается Национального театра, то там, полагаю, подумывали об этом и готовились к этому проекту год с половиной. Получив это предложение, я пыталась сориентироваться в этой проблематике, так как я не являюсь цыганской активисткой. Все это потребовало времени, я искала, с кем можно было бы реализовать эту постановку, искала ромских актеров, потому что мне хотелось, чтобы в этом спектакле ромов играли сами ромы».
У вас, предполагаю, была до этого или же появилась в ходе работы над спектаклем также внутренняя мотивация к цыганской теме, – я сразу оговорюсь, что в русском языке слово «цыган» не несёт отрицательной нагрузки, – какая?
«Мой сосед, мой недруг» «Вообще-то я из проромской семьи — моя мама пишет поэзию, вдохновленную ромской поэзией. Она написала ромскую сказку, книжку для детей Pindralko (Pindralko a třináct měsíců). Помню с детства, что наша семья ладила с ромами, так что я человек проромский и, видимо, об этом кто-то в Национальном театре разузнал, иначе я не могу объяснить то, почему именно мне доверили эту работу».
Вы упомянули о том, что вам было необходимо сориентироваться в цыганской теме – это вам удалось, на ваш взгляд? И что может вообще помочь человеку сориентироваться в отношениях, которые мы сегодня видим в Чехии со стороны большинства к ромам?
«Мой сосед, мой недруг» — Давид Матасек и Войтех Лавичка «Это специфичный вопрос. Несмотря на то, что я люблю ромов и они симпатичны мне как таковые, потому что я в этом духе воспитывалась, в ромский вопрос я не была посвящена. Я никогда не была там, где живут одни ромы, я мало замечала, насколько распространены в нашем обществе антицыганские настроения, и только тогда, когда я приступила к работе над этой постановкой, я заметила, что и среди очень многих моих друзей, которые в целом являются вполне нормальными людьми, или людей искусства рассказываются анекдоты о цыганах, и мало кто употребляет, говоря о них, слово «ром», а говорят «цыган», что некорректно».
В одной из сцен вашего спектакля появляются персонажи из повести с «некорректным» названием «Цыгане», которую чешский поэт-романтик Карел Гинек Маха написал в 1835 году – кажется, через год после этого он умер. Какой посыл у этой сценки?
«Мой сосед, мой недруг» «Мы все сдавали экзамены, в программу которого входила эта повесть. Меня поразило, что когда я, начав работу над этим проектом, наконец-то ее внимательно прочитала, то выяснила, что в «Цыганах» вообще нет цыган: один из героев – это мстительный итальянец, а второй персонаж – это чех, отвергнутый потомок графа. То есть в прославленных «Цыганах» нет ни одного цыгана. Мне это кажется знаменательным.
Этот проект, конечно, представляет эту картину с моей точки зрения или с точки зрения нас, «белых» – я была в городке Леты-у-Писку, чтобы посмотреть, как выглядит памятник уничтоженным здесь ромам там, где совершались преступления против наших ромских сограждан – преимущественно нами, чехами. Когда я увидела на этом месте свинарник, от которого за версту несет вонью, — до этого я знала об этом лишь из СМИ, — я почувствовала себя подавленной. Я стремилась посмотреть на нас критически, потому что воспринимаю то, что сейчас происходит, частично также как свою собственную вину. Думаю, что раз они хотят, чтобы мы называли их ромами, а не цыганами, у них есть на это право и мы должны с ним считаться».
«Мой сосед, мой недруг» — Давид Матасек Да, должны, и не только с этим, но, одновременно, думаю, что довольно просто понять также тех, кто говорит – мы, большинство, по отношению к ним все должны и обязаны, а они только могли бы; пока со стороны самих ромов не будет достаточно сильного стремления изменить существующее положение, влияние извне не поможет. Устанавливается определенный дисбаланс, который вовсе не на пользу тем, кто предпочитает получать социальные пособия вместо работы. Взять, например, цыганских активистов – очень многие из них, достигнув определенного положения в обществе, отстраняются от своей диаспоры вместо того, чтобы служить ей примером.
«Это так, и я этому не удивляюсь. Это трудно. Их мало, это меньшинство, все усилия подсчитать, сколько их на деле живет в стране, не увенчались каким-либо успехом. Но ромов действительно немного, а когда кто-то в меньшинстве, то большинство просто договорится, что вот того маленького, рыжего и веснушчатого можно в углу отдубасить, например, на перемене. И если большинство так решит, то этому не воспрепятствовать, даже если этот маленький и рыжий сам учитель, но если против двоих — тридцать, то этому не помешать. Мы, большинство, не предоставили им все условия для того, чтобы среди ромов было достаточно образованных людей, которые встанут на защиту своего меньшинства. Чтобы среди них было достаточно людей, которые будут способны поругаться или обменяться мнениями корректно в тех же средствах массовой информации».
Группа Orlík — слева: Якуб Малечек, Даниел Ланда, Давид Матасек и Мартин Лимбурски Как можно расценивать то обстоятельство, что роль скрытого нациста в вашем спектакле играет Давид Матасек, в прошлом член музыкальной группы Orlík – группа, как помнят многие чехи, исполняла песни с явно ксенофобными настроениями?
«Я выбрала Давида на эту роль, потому что знаю его много лет. История с этим «Орликом» тянется за ним очень долго, и мне казалось важным показать его в этой роли в карикатурном виде, потому что этот герой, скрытый фашист, осмеивается в целом спектакле. Давид на это согласился совершенно добровольно и играет эту роль с удовольствием и так, чтобы ромы, которые сегодня также присутствовали на спектакле, могли над его героем посмеяться. Он позволяет, например, чтобы самый младший из ромов, задействованных в спектакле, Давид Тишер надавал ему подзатыльников. Думаю, что он согласился и потому, чтобы показать – «Орлик» был основан 25 лет тому назад или больше, это целая вечность. Тогда Матасеку и Даниелю Ланде, обоим членам группы, было всего лишь 18 -20 лет.
«Мой сосед, мой недруг», слева: Давид Матасек, Давид Тишер и Войтех Лавичка Это было еще время до «бархатной» революции, когда вдруг к нам начала приближаться какая-то свобода, и мы, до этого не смевшие ничего, вдруг могли все. Мы как будто сорвались с цепи. Парни начали копировать некоторые вещи, которые происходили на Западе, все это им импонировало, они хотели показать, на что способны. Начали собираться в гараже и петь, и, мне кажется, даже не осознавали всех взаимосвязей, так как мы жили в большой изоляции – я, конечно, не хочу их оправдывать. Они, возможно, хотели вентилировать враждебность, которая накопилась у них внутри во время несвободы – мы ведь жили при полицейском режиме. Появилась большая потребность сделать что-то плохое, запрещенное».
То есть, в вашем спектакле играет человек, который был известен своими антицыганскими настроениями и ром – у них не было потребности как-то выяснять отношения, учитывая прошлое Матасека?
«Сегодня это прошлое уже трудно себе представить, и я думаю, что Давиду Тишеру, которому сейчас 25 лет, и он рос в другом обществе, чем мы тогда, ему трудно все это объяснять. Это действительно глупая и нелепая ситуация, но я думаю, что Давид Матасек всем своем поведением и тем, как он живет, дает понять, что он от этого своего прошлого отмежевался. И тем, что он играет в этом спектакле, он показывает, что не хочет иметь с антицыганскими настроениями ничего общего».
«Мой сосед, мой недруг» На репетициях «Моего соседа, моего недруга» ромы как-то стремились корригировать ваше представление о спектакле, вносить, к примеру, поправки в сценарий?
«Да, и именно с этой целью я пригласила их к работе над спектаклем, чтобы в этом спектакле не сложилась ситуация, которую мы там берем на мушку, когда ромский вопрос решают без самих ромов. Я искала, кто бы смог играть в спектакле из них, кто бы не был скован, не боялся бы встать рядом с актерами Национального театра. Это было трудно, потому что было понятно, что эти роли вряд ли сыграет тот, кто совершенно не располагает актерским дарованием. Мне бы хотелось, чтобы ромов на сцене могло быть человек шестьдесят, но, наконец, мы договорились о более камерном составе и о том, что это должны быть люди, у которых есть маломальский опыт, например, в кино или с публичными выступлениями».
Что ромы привнесли в спектакль?
«Целый спектакль рождался на основе их историй и рассказов. Случалось, что мы написали что-то, что им не нравилось, тогда мы сценарий сообща переписывали с тем, что так бы это действительно могло произойти, и с учетом того, что они не хотели бы играть в сценах, с которыми не были бы внутренне согласны».
«Мой сосед, мой недруг» Вы стремились отразить в постановке и некоторые настроения, которые определенным образом реагируют на последние события в Шлукновском регионе – спектакль останется открытым, в смысле возможности включения в него дальнейших импровизаций, или вы уже «законсервировали» последнюю версию сценария?
«Изначально мы хотели оставить в спектакле возможности для изменений, чтобы реагировать на актуальные события, и сценарий в последние десять дней до премьеры менялся чуть ли не ежедневно, но все, кто был задействован в спектакле, потом были очень изнурены этим процессом, так как он требовал непосильной концентрации внимания. Так что думаю, следующие шесть спектаклей, если только не произойдет что-то из ряда вон выходящее – чудесное или прекрасное, мы будем играть более менее в первоначальной версии», — полагает режиссер спектакля, она же соавтор сценария, Виктория Чермакова.