Милан Дворжак по профессии, с которой он не расстается вот уже тридцать лет, синхронный переводчик. Несмотря на серьезный дефект зрения, он также переводит биографические и исторические книги с английского на чешский и является опытным проводником чешских читателей в мир русской литературы и песен. Во многом именно благодаря его стараниям в общественное сознание чехов в 80-е годы вошел Высоцкий. Милан Дворжак сам или вместе с актрисой Верой Слунечковой под гитару исполняет собственные переводы песен российских бардов.
Милан Дворжак (Фото: ЧТ24) В последний раз мы встречались с переводчиком Миланом Дворжаком, чтобы поговорить о его работе над книгой «Полдень» правозащитницы и поэта Натальи Горбаневской и воспоминаниях, связанных с этим событием 1968 года. Беседовали мы не только о переводах книг живущих русскоязычных авторов, но и о тех, кого уже нет среди живых. О том, какой вклад в работу переводчика представляет возможность связаться с автором, как это происходило в случае перевода публицистической книги Горбаневской. Милан Дворжак:
«К счастью — в данном случае, чего я не могу сказать обо всех поэтах, которых я переводил, даже огромный есть перевес, которые давно ушли из жизни».
— Да, это и Пастернак…
«И Высоцкий тот же…»
— И иныe барды, которых вы переводили — Галич, Окуджава.
«С Окуджавой я даже имел возможность встретиться один раз».
— Это когда он в Прагу приезжал?
«Когда он один раз был в Брно, а затем в Праге».
— Это было лет семнадцать назад, если я не ошибаюсь?
«Это было в 1995 году, да. И вот я имел возможность встретиться с ним, Чешское отделение Пен-клуба приглашало всех тех, кто занимался переводом его стихов. В конце концов я смог показать ему перевод одной из песен, как она звучит по-чешски, его, как мне казалось, это порадовало. Но для меня это кончилось тем, что те из участников встречи, которые не очень владели или совсем не владели русским, стали использовать меня — я вообще-то по первой своей профессии устный переводчик-синхронист, так что все кончилось тем, что я полтора час переводил вопросы наших людей, заданные на чешском, и снова на чешский то, что говорил Булат Шалвович, но, тем не менее, это, конечно, радует.
Наталя Горбаневская (Фото: Дмитрий Кузьмин, Wikimedia Commons, Licence CC 3.0) Вернемся однако еще к Наталье Гoрбаневской.
«Тут огромное везение в том, что она хоть и в Париже, но я могу к ней обратиться по электронной почте и задать вопрос, переводя стихи – я правильно понял то, что вы говорите, или, может быть, что-нибудь от меня ускользнуло? В том числе она неплохо понимает по-чешски, чтобы она высказалась, считает ли она это соответствующим переводам. Могу гордиться, что Горбаневская обратила мое внимание лишь на одно место — «я попала в историю», и, конечно есть два смысла: история как таковая и попасть в историю, то есть вляпаться. Но, к сожалению, я должен был ей ответить, что я это знаю, но соответствующего эквивалента в чешском нет или я не смог добраться до этого. Вот в данном случае одно из значений утрачено. Что же делать, эта вещь, с которой переводчикам приходиться постоянно мириться».
Да, и мириться с тем, что языки славянские, они хоть и братья, но не однояйцевые близнецы.
«Oй, и не говорите! Мы славяне – это так, но русские — самые восточные, а чехи — самые западные, но, кроме того, и история у нас совершенно разная. В России были свои влияния – и татаро-монгольского периода, и огромное влияние христианства восточного, православного, а здесь были в основном католики, позже — протестанты, а влияние преимущественно шло из немецкоязычных стран, из Германии, из Австрии. Конечно, многое в наших языках очень сильно отличается».
— У нас сегодня еще не прозвучало то, что вы являетесь автором чудесного перевода, судя по отзывам и по собственному впечатлению — я также заглядывала в него, хотя и не являюсь богемистом, а чешский язык романа Пушкина «Евгений Онегин». И я подумала – каково переводчику в таких случаях, когда переводятся шедевры такого формата и давности как Пушкин? У вас как переводчика, который живет в наши дни и отделен столькими барьерами от того, что было прожито, не возникает психологического дискомфорта? Не приходится решать задачу, как возвращаться в наши реалии после того, как вы погружались в пласты пушкинского?
Александр Сергеевич Пушкин (Фото: Wikimedia Commons, Free Domain) «Вы знаете, в случае конкретно с Пушкиным этого почти не было в связи с тем, что существует книга — автора, по-моему, звали Лоцман. Она в три раза толще самого «Евгения Онегина» и там сказано, буквально по отдельным стихам, что имеется в виду, и какая историческая личность за этим стоит, что и как с нею было на самом деле, или какое-то старинное слово – объясняют и его происхождение, и все.
— То есть благодаря этому вы узнавали исторический контекст?
«Да, у меня они лежали рядом на столе — и «Евгений Онегин», и вот этот Лоцман, и все, что надо было, я оттуда узнавал. Но когда делаю переводы иных классических вещей, для которых такое руководство не написано или мне по крайней мере об этом неизвестно, то это, конечно, очень нелегко. Я недавно делал новые чешские переводы Крылова, это было тоже безумно интересно. И последнее, что я делал из классики, это «Демон» Лермонтова – вот тут уже, конечно, приходится … Но в наше время опять же вещи стали легче в связи с наличием Интернета. Узнавать очень многие вещи такого страноведческого порядка и исторического контекста в последние годы, в отличие от прошлого, существенно облегчилось.
Вот сейчас я занимаюсь переводом некоторых рассказов Михаила Булгакова. И это тоже так сильно помогает, потому что рассказы в основном периода 1920-х годов – это ушедшие времена, которые затем накрыла глыба сталинизма, совершенно другой пошел словарный запас, другие парадигмы мышления в обществе и отношения к тем явлениям — булгаковский язык, он вообще индивидуален, присущ только автору, но то, как он реагирует на разные вещи, которые в тогдашнем молодом советском обществе существовали, которые его злили, как он относится к новым советским сокращениям, некоторым высказываниям, коверкающим язык и так далее, все это, конечно, тоже требует как-то погружаться, по возможности углубляться в это время. Я знаю, что не все, что написано в Интернете, правда и истина в конечной инстанции, но все-таки очень многое можно узнать.
Иллюстративное фото: Штепанка Будкова, Чешское радио 7 — Радио Прага Например, повесть «Собачье сердце» начинается с того, что Шарик шляется по Москве и получает ожог, когда повар из столовой Нормального питания окатил его кипятком. Еще двадцать лет назад узнавать, что такое была столовая Нормального питания, было бы безумно трудно, сейчас это можно сделать очень быстро, за несколько минут.
— И какой будет эквивалент столовой Нормального питания на чешском языке?
«Вы знаете, в Чехии вот этого движения нормального питания не было».
— Вот в этом-то и состоит каверзность…
«Да, да, но, наверное, я буду по-чешски говорить závodka, это сокращенно заводская столовка, это ближе всего. Это один из тех случаев, когда эквивалента нет».
Возвращаясь к бардам — в этом году исполняется 75 лет со дня рождения Владимира Высоцкого. 25 января в пражском Art centrum Most в 19 часов по этому случаю состоится концерт российского барда Алексея Кудрявцева, гостем вечера станет и Милан Дворжак.
А попрощаемся мы сегодня с вами песней Владимира Высоцкого в исполнении Милана Дворжака «В сон мне — желтые огни» (Моя Цыганская), переведенной им же на чешский язык. В программе прозвучал и отрывок «Разбойничьей» Высоцкого в переводе нашего гостя.