На прошлой неделе в пражском Российском центре науки и культуры состоялась презентация русской редакции радио Прага, а в ее рамках -поэтический вечер Лореты Вашковой. Своими раздумьями по этому поводу с вами поделятся Антон Каймаков и Олег Крылов — именно в семейном издательстве «Ольги Крыловой» вышел первый поэтический сборник нашей однорадийщицы под названием «Наизнанку». В программе прозвучат фрагменты встречи в РЦНК и стихи в исполнении автора.
Олег Крылов (Фото: Кристина Макова) Плечо к плечу, спинка к спинке кресла все мы в редакции работаем уже более десятилетия. Каждый знает привычки друг друга и черты характера, но именно из-за этой-то чрезмерно укороченной дистанции глаз порой не видит, вернее, не способен по-настоящему разглядеть нечто, что находится совсем рядом. Ты знаешь об этом, хорошо знаешь, но для того, чтобы ощутить свое знание – необходимо стечение обстоятельств, а чаще просто подсказка. Сегодня уже наши друзья – издатели Ольга и Олег Крыловы, которые являются вдохновителями творческой группы RUPR, длительное время уговаривали мою коллегу раскрыть «тайный» ящик своего письменного стола и выудить на свет то, что долго скрывалось от глаз посторонних и было доступно лишь слуху нескольких самых близких людей.
Олег Крылов:
Фото: Издательство «Olga Krylova» Эта книжка созревала, готовилась – готовился не материал, а Лорета готовилась к ее изданию, дай Бог памяти, пять, шесть лет или сколько? – долго. Наконец, она созрела. Лорета постоянно что-то переделывает, сомневается – стоит ли допускать в свой внутренний поэтический мир посторонних людей. Эти стихи созревают у нее внутри, она живет ими, размышляет ими – это к недавнему нашему разговору с представителем прессы по поводу настоящей литературы и ненастоящей. Я до сих пор не могу понять, что есть настоящая литература, а что ненастоящая, но когда я читаю стихи Лореты, ее размышления в стихах, я забываю про литературные приемы, рифмы, всякие другие теоретические вещи, я начинаю следить за ходом ее мыслей. И вот я очень надеюсь, что, выпустив на волю свои стихи, Лорета приобретет уверенность в своих поэтических силах, и дальше уже нам будет проще ее уговаривать на новое издание.
Лорета Вашкова:
Лорета Вашкова (Фото: Кристина Макова) Я, может быть, дополню Олега. После переезда в Чехию я несколько лет почти не писала. Казалось, что мои стихи остались по ту сторону границы, там, где был мой дом, моя Литва, где я жила двадцать лет, потом я жила какое-то время в Москве. И вот когда я в Чехии поначалу бежала от стихов, я все же чувствовала, что они как бы ходят по пятам за мной, а в определенный момент и через меня и наступают на какие-то минные, что ли, линии, отчего происходил взрыв – уцелеть стихам, да и мне было трудно.
Чтобы обезопасить их и себя, я старалась уйти от этого, но муза мастерица являться в разных обличьях. Я думаю, что она проникла ко мне через перевод: я переводами занималась, и особенно когда это не были технические переводы – например, я переводила пьесу своего земляка Альвидаса Баусиса «Ближе, чем дальше» на чешский язык – в Праге этот спектакль видели, возникающие в процессе этой работы ассоциации требовали отдельного внимания к себе, отдельного созерцания. Поэтому я думаю, что переводчик это также перевозчик, доставляющий слова на другой берег, где они способны приобрести иную жизнь, иной смысл.
Стихотворение «Перевод», которое вы услышите – впервые оно прозвучало на волнах радио Прага в 2004 году, еще об одной ипостаси перевода.
Перевод
Кто-то переводит с тихого на громкий, моря зыбкость на песочных дюн офорты, блудный круг на смиренье, если хватит у жизни легких дышать за двоих, пока ты цепенеешь, двигаясь к кротости.
Кто-то переводит с громкого на тихий: одиночество календарных праздников город размагничивает.
Скольким трамвайным звонкам и открывшимся рано булочным придется поднапрячься, чтобы вывести улицы из задумчивости, и типографской краске поднатужиться – осесть на пальцах киоскерши.
Кто-то перевел твою веру на зачатье непорочное Девы.
Ласточки нырок на дождливый вечер, ямбы расставаний на вокзальный ветер.
И – не кто-то – ты всех потерь измятость на пометку в книжке: вышивку судьбы утюжить надобно с изнанки.
Крыши, сады, мощеные улицы, птицы, свиристящие в кустарниках парков, домовые знаки, волшебное сияние десятков башен на Тынском храме, размах Вацлавской площади… Этим первым моим, девственным воспоминаниям сегодня уже 15 лет, но они вновь проснулись, трепеща красками, когда я услышал: «Карниз отчаянно повис: если б не доверье …
Июньское
Таблетка валидола сердце приглашает на дамский танец, снег тополиный летний замедляет мостовую: кружиться б нам, кружиться – боль умчалась, вздохнуть бы облегченно, крест поменяв на нуль.
Но нещадно площадно гулок день и счет ведет всем спорам, ссорам, обещаньям, всем светофорам, чей исподлобья взгляд хамелеоний нынче застрял на красном, на отчаянности базальтовых перил, что вниз срываются, всем «до свидания» с подшивкой атласной, простроченной значением «прощаюсь».
Карниз отчаянно повис: если б не доверье к нему слетающихся птиц, он эту лямку ржавых крыш тянуть не стал бы.
Выужены из карманов рукопожатий поддельные банкноты. Реанимировать шаляпинские ноты поклялся на афише земляк мой, иностранец.
Сердце, погоди – моею стала брусчатка Праги с мгновенья, когда от пуповины глины отделились, ввысь поплыли Петршинские сады…
Фото: Издательство «Olga Krylova» Каюсь, я пропустил мимо ушей и глаз первую «дегустацию» стихов Лореты в нашем эфире, поэтому, как и большая часть публики – хочется сказать, что благодаря организаторам встречи с радиослушателями и читателями сайта Радио Прага собрались люди, настроенные именно на поэтическую вoлну, я также очутился на премьере – премьере выставки живых картин, которые в моем сознании писали слова, собранные в невероятные образы.
Словарь цветов в саду распахнут теплым ветром: Герань, как грань надежности, окно пульсирует горячею приметой этой.
Фиалка: день пред балом выпускным, спускающим с плеч платье, глаз не спускающий с ресниц ее.
Чур нас от Ноготков, что по-кошачьи выпускают лепестки, следя и в сумерках за нами перебежками, украдкой в то время как щетинистый розарий, шмеля привечавший, цыганист и шумлив.
Ромашка – простодушьем злоупотребили; им правду выложи в тот миг, когда лишают крыльев.
Хватились зверобоя, да напрасно – он зверя не убьет в тебе. Закат краснеет, как одноклассник мой и более — как поле, куда семя занес свое мак.
Спасибо повороту за бесшабашно гитаристый столб телеграфный на развороте сумерек – перечит им лишь святлячок Кувшинки, в рот воды нaбравшей (eй невдомек, что думают об этом родственники в Индии, что в позе лотоса уже с утра и в том же виде) – молчать, молчать о том, как ароматен Сусак ее тычинке – от корневища до пестика и по порядку и даже куполом созвездия-зонта со снами ее схож.